На свете не так много людей, способных одним лишь своим видом не то чтобы сбить с толку, но пошатнуть устоявшееся мироздание. Если вы думаете, что по улицам Тобольска ходят предсказуемые и статичные люди, вы глубоко ошибаетесь. Алексей Ламбин – прямое тому доказательство. Человек, при виде которого другие восклицают: «Не может быть! Мы же не в Питере!», возвращается домой с работы, читая вслух стихи…
***
Люди, идущие впереди, кажутся темными размытыми фигурами, похожими друг на друга. Напрягая глаза и всматриваясь в мерцающие силуэты, я не могу сфокусировать свой взгляд на ком-то определенном – только снег, мелкий и острый, несется навстречу, больно впиваясь в лицо.
Алексея я замечаю не сразу – спустя двадцать пять минут ходьбы по ноябрю. Он появляется из ниоткуда, когда реальность внезапно становится проницаемой, и тогда я слышу почти неразличимый шепот. Он шепчет стихи…
– Я делаю так иногда – читаю стихи вслух, когда возвращаюсь домой.
Его голос звучит неожиданно и резко, и я почти спотыкаюсь о снежный затвердевший ком.
– Не надо меня бояться, – улыбается Алексей, – на самом деле я добрый.
– Видимо, поэзия для тебя много значит?
– Наверное. Иначе бы не читал.
– Вслух?
– Вслух.
У меня идет пар изо рта: я разбиваю своим горячим дыханием застывшие призраки улиц. Ветер дует в лицо, иногда путаясь в наших коротких репликах, иногда – врезаясь в свет фонарных столбов. Алексей смеется, а я наблюдаю, как забавно подергивается шляпа на его голове, и думаю, насколько он необычен.
– В прошлом году я «подсела» на поэзию Ольги Аникиной. Лето я проводила у родителей в деревне – вставала рано, садилась на крыльцо и читала вслух ее стихи. Просто так словами это не описать, но чувствовала я в те моменты что-то невероятное.
– Мне нравятся Бёрнс и Киплинг. Когда я читаю вслух, идя по дороге, люди даже оглядываются.
– Не боишься прослыть психом? Ну или дегустатором безумия?
– Не дегустатором. Дегустация – это маленькими порциями, и чуть-чуть на языке. Тут скорее испытатель или поставщик.
Я улыбаюсь, вспоминая о том, как однажды Алексей читал мне стихи – тогда мы сидели в Отделе музейного маркетинга, коротая время за чашечкой чая. По словам Алексея, сначала он начал учить стихи просто для тренировки памяти, но потом понял, что это интересно. Сейчас, преодолевая расстояние от Тобольского музея-заповедника до дома, он нашептывает их – чтобы успокоиться и отвлечься.
Пауза, повисшая в воздухе, растягивается длиною в вечность. Я спрашиваю Алексея, как много стихов он знает наизусть, и он, не сбавляя ходу, признается, что никогда не считал, но почему бы не сделать это прямо сейчас. Валентин Гафт «Хулиган», Игорь Северянин «Это было у моря», Джио Россо «Кафельный пол…» Мы насчитываем 18, хотя я чувствую, что это далеко не весь список.
Он видит, что я впечатлена, и, кажется, доволен. Я отмахиваюсь от снежинок, как от назойливых мух, и спрашиваю, каким должно быть стихотворение, чтобы хотелось его запомнить.
– Оно просто должно меня зацепить и быть со мной на одной волне, – отвечает Алексей, искоса на меня поглядывая. – Одно из них попадается на глаза, и я понимаю, что должен его знать.
– А сам ты пишешь?
– Рифмы подбирать и придумывать стихи – все-таки нужен талант. А меня хоть и обзывают некоторые добрые люди гением, не умею я этого – хоть убей. Поэтому предпочитаю учить стихи, чем вымучивать и пытаться сочинять.
Я тоже иногда «обзываю» Алексея гением, просто потому, что думаю так на самом деле…
Я замолкаю на несколько минут. Просто иду рядом с ним, пытаясь охватить и его мир, и мир, мельтешащий вокруг нас. Он, наверное, не знает, но я часто наблюдала, как он проводит экскурсии, особенно летом – по Кремлю. Внимательно следила за его манерой говорить и жестикуляцией, за тем, как реагируют экскурсанты на его внешний вид: котелок и трость завладевали вниманием слушателей с первой секунды. И я тоже попалась на эту уловку Алексея. Для меня он стал в какой-то мере символом города, и если он не идет по улице, стуча черной тростью по тротуару, мне кажется, что улицы погружаются в летаргический сон.
***
Эта короткая заметка не просто о человеке, живущем в древней столице Сибири, – эта небольшая история рассказывает о богатом внутреннем мире тоболяков, о том, из чего состоит наш город в целом. Такие люди, как Алексей, опровергают бытующее мнение, что, например, век поэзии – подошел к концу, и мы духовно деградировали. Все это неправда. Оглянитесь, постойте, прислушайтесь. Каждый из нас наполнен чем-то удивительным. Но если вы будете искать посредственность, вы ее обязательно найдете. А я выбираю поиск чуда, которое скрыто в нас самих и которым мы можем делиться друг с другом, как, например, Алексей делится со мной – бескорыстно, ничего не требуя взамен.