А теперь о том, что же происходило после разгрома такого мощного крестьянского восстания. Наступил ли мир и спокойствие в нашем крае?
Не смотря на то, что активные боевые действия закончились, до спокойной жизни в Курганском уезде было еще далеко. Органы милиции и НКВД выявляли пособников бандитов, ликвидировали остатки бандформирований.
25 марта 1921 года вышел приказ Курганского Уездного исполкома, в котором говорилось: «Выездная сессия Ревтрибунала выявляет факты выдачи удостоверений кому-либо из бандитов, о якобы непричастности таковых к восстанию, чем затрудняется канцелярская работа и кроме того есть случаи, что такие удостоверения и другие ручательства были просто голословными и наоборот даже следствием выяснялось противное. Во избежание тяжких последствий для ручателей приказывается: относиться к делу выдачи каких – либо удостоверений в изложенном выше смысле очень осторожно и продуманно, так как если следствием будет обнаружено противное, то такие лица, выдавшие данные удостоверения будут предаваться суду Ревтрибунала, как за укрывательство бандитов».
Бандитизм обратился в форму мелких бродячих шаек. Воинские части, находившиеся в уезде, были заняты их вылавливанием. Не вступая в открытые столкновения с войсками небольшие группы повстанцев совершали опустошительные набеги на населенные пункты и легко ускользали от преследования.
8 мая 1921 года был совершен набег на Тебенякский ревкомитет, погибли 28 человек. 10 мая снова пострадала Марайская волость, около 20 убитых.
Из районов поступали тревожные донесения: «Работать невооруженными совершенно невозможно. Необходимо вооружить ячейки или поставить воинские части. Временно для восстановления нормальной жизни в районах и вылавливания бандитов, скрывающихся в лесах из внутренних районов просим выделить 200 коммунистов, сформировать из них отряд и выдвинуть на северную границу». О политическом и военном положении в северном районе сообщалось: «Эти районы граничат с Ялуторовским и Шадринским уездами, последние – 30 раз подвергались нападению бандитов. Просим Губком о выдаче оружия по 50 винтовок на каждый район».
Весной 1921 года эти просьбы усилились: «Ячейки не чувствуют под собой твердую почву, за неимением оружия нет районной коммунистической силы, как в городе, так и в уезде. Все это тормозит создание в уезде мирного спокойного и твердого настроения, которое особо необходимо в период начинающейся посевкомпании. Просим Губком срочно разрешить вопрос о снабжении комячеек Курганского уезда необходимым количеством оружия, в противном случае вся работа по посевной кампании будет сорвана. В случае отказа со стороны Губкома телеграфировать непосредственно в ЦК партии».
Не смотря на, что военное положение в Кургане и уезде было снято, расстрел без суда и следствия стал практически обычным делом: «Довести до сведения граждан, что Военревтрибунал ввиду исключительного положения уезда пользуется правом военно – полевого суда, всякое следствие упростить до минимума. Обратить внимание на постановление Губисполкома от 30 апреля сего года о расстрелах всех вредных элементов. Немедленно ввести в Военревтрибунал новые коммунистические силы для скорейшего разбирательства дел».
В мае 1921 года в районный комитет партии продолжали поступать требования следующего содержания: «В интересах правильного проведения посевкомпании и восстановления нормальной жизни в уезде выделить для непосредственной борьбы с бандитами одну роту из коммунистического батальона в составе 150 кавалеристов и еще одну в количестве 150 пехотинцев, подчинив таковые непосредственно командиру коммунистического батальона».
Из протокола райпартконференции 9-го района: «Бандитизм в уезде еще не уничтожен, угроза неожиданного нападения еще существует. Налетами банд посевкомпания срывается, семенной запас и лошадной состав расхищаются, коммунисты и совработники уничтожаются. В действиях частей нет решительных мер, стороны комсостава к ликвидации банд не готовы».
В июне 1921 года вышел приказ военного комиссара, в котором указывалось: «В уезде казарменное положение снимается, но ячейки сохраняют свою боевую готовность, поддерживают тесную связь с соседями, райкомами и волостью. В городе казарменное положение также снимается. Командиру батальона предлагается принять меры к восстановлению боеспособности батальона и приведению оружия в порядок, путем назначения строевых и тактических занятий. Пересмотреть список выданного оружия, в городе производить выдачу оружия при более тщательной фильтрации. О выдаче оружия в уезде запросить мнение райкомов».
По информации и разведке воинских частей выяснилось, что: «За время операций с 5 февраля по 25 марта отсутствовала разведывательная работа воинских частей, а также части Особотдела ВЧК с политбюро. Подтверждая еще раз необходимость единства командования в целях скорейшей ликвидации бандитизма просить Губком срочно принять меры к устранению указанной ненормальной ситуации».
В 1922 году практически со всеми бандами в уезде было покончено, но память о тех страшных днях осталась у людей навсегда.
В канун первой годовщины со дня разгрома восстания в газете «Красный Курган» были опубликованы воспоминания участника этих событий, попавшего в плен, приведу некоторые строки:
«Борьба с бандитизмом. Воспоминания. Дневник кровавого пути. Арест».
«9 февраля ночью в селе Михайловское Курганского уезда меня арестовали Першинские кулаки из отряда бандита Шабалина (бывшего жандарма). Отправили в Лапушки. Мы сидели в каталажке 10 человек. Слышим – орудуют местные эсеры. Организуется земская управа, председателем выбирается Буков. Мужикам сообщают ложные сводки о падении Советской власти и занятии Омска, Челябы и других городов. Лозунги – «Смерть коммунистам», «Да здравствует учредительное собрание и крестьянская управа». Среди бедняков – нерешительность. Кулачье – на командных постах. А в это время бандиты несли сильное поражение под селом Елошанским от отряда милиции.
«В штабе бандитов». С 10 по 23 февраля в селе Мокроусово Ялуторовского уезда на волисполкоме висит царский трехцветный флаг. Духовенство по всему району служит молебны и агитирует. У власти эсеры и черносотенцы. Со всех сторон гонят пленных красноармейцев, совработников, коммунаров, учителей, комсомольцев. Посадили в Народный дом (каменная лавка) 120 человек. С Могилевцами – коммунарами организуем заговор, с целью захватить штаб, дежурные подводы и прорваться в село Елошанское, что в 40 верстах. Нас предательски выдает «коммунист» Кунгурцев (из деревни Золотое Елошанской волости). Кулаки устраивают над нами самосуд. Могилевцев 20 человек угоняют в село Кизакское и там убивают. Погибает Народный судья Шелепов, остальных десятками переводят по разным помещениям. Я попадаю в каменную лавку купчихи Кетовой. Ежедневные побои и издевательства, морят голодом, не дают воды.
24 февраля вывели 150 человек. Связали руки и погнали в Могилевскую волость Курганского уезда. На поскотине под командой Бортникова, Карлинга и Кузнецова на нас в течение часа производилась конная атака. Гонят бегом по рыхлому снегу 7 верст, бьют пиками, ловят удавками, топчут. Убито 15 человек, ранено – 90.
25 февраля в деревне Чесноковой самосуд. Гонят 20 верст до Семискуля без отдыха. Умер с размозженной головой уполномоченный Петрогубкоммуны рабочий Бодендорф и 10 человек искалеченных.
26 февраля в деревне Селезневка Могилевской волости кулаки – старообрядцы (двоеданы). Отслужив вечерню устраивают самосуд: «Бей жидов, бей антихристов». Крик. Стоны. «Да здравствует коммуна», – кричат раненые партийцы. Все слилось, смешалось в дикий рев… всех охватило безумие…
27 февраля в деревне Куртаны Могилевской волости части Красной Армии наступают с трех сторон. Начинается паника. Нас кидают в подводы и везут на 150 подводах 60 верст. Здесь же присоединили несколько партий пленных коммунаров и красноармейцев с фронта, более 200 человек. Отступают бандиты пашнями в Ишимский уезд. Дорогой из нас замерзли 30 человек. Погиб с разбитой головой и удавкой на шее под деревней Шелеповой Арлагульский предволисполкома Минин. Убит зав. Лебяжьевским политотделом т. Тужик.
28 февраля, буран. Мороз 35 градусов. Переход между Потаниной Могилевской волости и деревней Лебяжье Ишимского уезда 10 -12 верст. Ночь. Потанинский бандитский отряд атакует нас в ночном бою, рубит и убивает около 40 человек. 80 человек замерзают. Пленных красноармейцев гонят босых. Убит Лапушинский предволисполкома Быков.
В селе Лиханово Ишимского уезда сформирован лагерь для военнопленных. Сюда сгоняют всех. С красноармейцами, взятыми на фронте, расправляются сразу же. Производят убийство по спискам и чем попало: ножами, топорами, вилами, литовками, кольями. Здесь убито больше 100 человек. Погибают Марайские: Несговоров. Нестеров и другие. В рядах бандитов начинается разложение: пустились в грабеж и пьянство.
С 6 по 8 марта – бандиты в панике в селе Частоозерском. Кольцо сжимается. Отступают к Ишиму. Нас везут на подводах захваченные цыгане. Меня без признаков жизни выбрасывают на дорогу, подбирает местный фельдшер, перевязывает и отправляет в село Бердюжье в больницу. Здесь расстрелян член Курганского УИК Худяков.
19 марта полк им. Володарского Беломорской дивизии захватывает село и 300 бандитов».
Еще через год в дни памяти газета «Красный Курган» писала: «Деревня живет общественной жизнью. Там, где беднота не дает размаху кулачеству жизнь движется в ровном коммунистическом русле. Деревня по собственному почину отметила годовщину павших в борьбе с бандитизмом. Это говорит о внимательном и сочувственном отношении к павшим за революцию. В селе Шмаковское Белозерской волости день 9 февраля был посвящен памяти убитых бандитами коммунаров. На братских могилах был митинг. В Народном доме и детском доме устроены детские спектакли. В селе Белозерское в День павших в борьбе с бандитизмом был произведен сбор в пользу сирот и семей павших. Саломатовская ячейка РКП справляла память погибших товарищей в борьбе за власть Советов. Из ячейки погибли: Малышев К.С., бывший военком волревкома, Сычев Д.М., начальник милиции 5-го района, милиционеры Тупикин и Черкасов».
В 1922 году Губкомиссия в честь празднования пятилетия Октябрьской годовщины постановила произвести закладку в Кургане обелиска, в память о павших от рук белогвардейцев на добровольные пожертвования членов партии и тех беспартийных, кому были дороги память погибших за дело освобождения трудящихся. В постановлении комиссии говорилось: «Вечная память павшим! Они своей кровью защитили завоевания октябрьской революции».
Но жестокость проявлялась с обеих сторон. Однако, потери коммунистов были гораздо меньше. По свидетельству председателя Сибревкома И.Н. Смирнова они составляли 1 к 15. А что ожидало тех, из восставших, кто остался жив и их родственников, которые на все последующие годы автоматически получали клеймо «врагов народа», трудно даже представить.
Огромные человеческие жертвы с обеих сторон, разоренные деревни, сотни искалеченных судеб, такова была реальность того страшного времени.
До спокойных дней в Зауралье было еще далеко. Впереди был мятежный 1929 год.