Выставка в Ельцин Центре «Ballet Imperial», что была приурочена к премьерным показам спектакля «Пахита», еще в «зоне доступа». Работать она будет до 4 марта, так что времени у вас вагон. Выходные – это не 2 дня, а целых 48 часов. Сама ознакомилась с экспозицией лишь недавно и теперь докладываю: «Там есть на что посмотреть».
Снимки мизансцен из балетов Мариуса Петипа – эксклюзив, «привет» из XIX века – интересовали меня в первую очередь. Сил не было, как хотелось лицезреть оригиналы этих работ, узнать истинные идеалы «золотого времени» русского балета. Как говорится, перейти на «новый уровень отношений». А то ведь начитаешься в книгах про «бельфамистость», «мармеладные» пуанты, точеные ножки и Бог весть, что себе вообразишь… Но пикантность и злободневность выставка приобрела за счет других работ – интерпретаций. На основе исторических снимков, современные дизайнеры и художники создали новые изображения. И, к моему большому удивлению, эти «трактовки» смешанных чувств не вызвали. Фантазийные, порой сложносочиненные «картины» заинтересовали и даже очень. В какой-то момент историческая правда спасовала перед современностью. Скажете, что их нельзя сравнивать? Согласна, сравнивать нельзя. Но дело даже не в том, что одно лучше другого. Просто – всему свое время.
Сейчас зрители более спокойно реагируют на пертурбации в новых постановках классических шедевров. В Екатеринбурге публика продолжает постепенно адаптироваться к новым взглядам новых людей. Несколько лет назад ситуация была не столь радужной. Воздух то и дело сотрясался от громогласных требований: «Верните в театр классику!». Людей раздражало все: навороченная хореография, непостижимые декорации, вневременные костюмы… И это не выдуманные эпитеты, а те слова, которые я слышала в зрительской части театра сразу после спектакля. «Спасибо, что хоть музыку оставили!» – иронично восклицали ценители искусства.
Вообще, это спорный вопрос… Я бы не стала уповать на девственную чистоту и «нетронутость» партитур. И все-таки сохранить в исходном виде музыкальное сопровождение, очевидно, гораздо легче, нежели пытаться восстановить подлинную – «ту самую» -хореографию. Вы не подумайте, система записи танца существовала. Ее создал артист балета Мариинского театра – Владимир Степанов. И во времена Петипа таким способом было «законспектировано» довольно много спектаклей. Но эксперты в области истории балета утверждают, что сам постановщик к такой нотации относился дурно. Еще бы, ведь каждую строчку этого конспекта можно было расшифровать, только корпя над ней полтора часа. Мариусу Петипа было легче сочинить вариацию заново, чем ждать завершения этого почти «сизифова труда».
Тем не менее, нотации послужили основой для создания спектаклей, которые можно именовать реконструкциями. Началось все, предсказуемо, с Мариинского театра. В 1999 году балетмейстер Сергей Вихарев представил публике аутентичную «Спящую красавицу». Затем эстафетную палочку перехватили московские мэтры – Юрий Бурлака и Алексей Ратманский… Но, положа руку на сердце, никто из них не сказал бы, что эти работы – точные копии старых постановок. Во-первых, тела танцовщиц XIX века разительно отличались от сегодняшних стандартов балетной красоты и профпригодности. Во-вторых, нотации не были исчерпывающими. Известно, что в конспекте «Пахиты» практически отсутствуют записи о положении головы, рук и корпуса. Зато очень подробно прописаны ноги. Постановщик знает, что делает нижняя часть тела, но «верхние регистры» – загадка. В такой ситуации выход один – почувствовать стиль и додумать, досочинить самостоятельно. Так вот вопрос: этот спектакль «с пристроем» – аутентичный? Все еще классический или уже нет?
Что такое классика и традиции? Неужели они на грани вымирания и нуждаются в постоянной защите от «бесталанных провокаторов»? Недавно узнала, что это мировоззрение может принимать весьма любопытные формы. На одной из лекций в Ельцин Центре помощник худрука Екатеринбургского театра оперы и балета – Богдан Королёк – кратко коснулся темы реконструкции не спектаклей, но зданий. Оказывается, некоторые провинциальные театры использовали ее – реконструкцию – по полной программе. С чьей-то нелегкой руки изменилась «внутренняя политика» зрительного зала. По словам критика, в это пространство была аккуратненько втиснута правительственная (читай – императорская) ложа. Такая, о которой мы –простые смертные – ни сном, ни духом. Ложу поместили в центр зала, прямо напротив сцены. Комар носа не подточит. Все чин по чину, как в столицах. А была ли какая-то связь между императорской семьей и театрами провинции в реальности? Действительно сегодня кому-то нужна эта зияющая пустота в центре зала? Ответ напрашивается сам собой. Так что это? Любовь к «отеческим гробам», следование традициям, имперский размах или новость из рубрики «разум, а-у-у»?
Вернемся к спектаклям. Может ли кочевать балет из одного века в другой в первозданном, совершенно неизменном виде? Согласитесь, вряд ли! Сам Мариус Петипа говорил: «…Талантливый балетмейстер, возобновляя прежние балеты, будет сочинять танцы в соответствии с собственной фантазией, своим талантом и вкусами публики своего времени…»
Я скромно соглашусь с мнением мастера. И больше ни слова.