Когда-то мне довелось досконально изучить миссионерский журнал «Православный Благовестник, который выходил с 1893 по 1917 г. – вот где кладезь информации! Причём не только для историка, но и просто интересующегося прошлым России.
Мне посчастливилось провести немало ночных часов, спокойно изучая подшивку этого журнала, и сейчас могу смело утверждать, там опубликовано много интереснейших материалов. И добавлю, многие до сей поры актуальны и злободневны. Напомню для атеистов и «церковных захожан» – православные миссионеры жили в гуще народа, они всё видели своими глазами. А ещё добавлю, в основном были они людьми неравнодушными, любящими свою Родину и Веру, грамотными, так что их статьи вызывают доверие. У меня уже готова рукопись, но честно скажу, я постоянно нахожу что-то новое, интересное о миссионерах и той жизни. Сейчас ищу спонсора для публикации, но это так, к слову пришлось.
Листая страницы «Православного Благовестника», могу утверждать, жизнь у православных миссионеров прошлых веков была далеко не сахар… если не сказать жёстче. Добавлю от себя – современным адептам субкультур различных течений Христианства, закидывающим свои «сети» в последние десятилетия, такие испытания даже и не снились, ибо они пришли на всё готовенькое, но…
Когда-то, в детстве, я зачитывался романами про приключения, путешествия, как и любой ребёнок рождённый в СССР. Потом не стало хороших писателей, и вот прошло несколько десятилетий мне вдруг несказанно повезло, работая в музее, я случайно открыл подшивку журналов «Православный Благовестник» и снова окунулся в странный мир приключений, мистики, подлости и гордости духа… Но это были не придуманные истории… Я взахлёб листал пожелтевшие страницы, читая о простой жизни православных миссионеров и поражался их духу и несгибаемой воле, не просто выживающих, но ещё проповедующих Святую веру у язычников, ведущих непримиримую борьбу с соотечественниками и, главное, единоверцами.
Особенно сильное впечатление произвёл цикл статей камчатского миссионера иеромонаха Нестора. Сейчас трудно себе представить, в каких невыносимых условиях приходилось ему жить на Камчатке, при этом сохраняя присутствие духа. Нестор в своих статьях безыскусно описывал своё тяжкое житье-бытье в суровом крае.
Приведу без купюр, как Нестор описывает своё честное служение Христу:
«Не буду скрывать: живется мне очень тяжело. Холод здесь просто невозможный! В 28 – 30 градусов холода здесь говорят, что еще тепло, но сейчас 45 – 48 градусов; это – уж такая некультурность, что я от холода чуть не задыхаюсь. Когда выхожу на улицу, то на себя надеваю оленью шкуру – кулянку, на голову – малахай, на ноги – торбасы и превращаюсь в камчадала. Мое ежедневное меню не разнообразно: оленина сырая, мерзлая строганина, рыба – нельма. По дороге в ближайшие селения встречаюсь с волками, медведями, а однажды видел самого господина соболя: это – наш аристократ и стоит уже 120 рублей, а два года тому назад его цена была – 4 – 7 рублей… американцы очень скупают соболиные меха.
В Гижиге (том селении, где я живу) народ – русский и страшно изленившийся.
Часто я хожу по домам и заставляю работать. Спасибо и за то, что слушают и не сердятся. Вообще любят проповеди и чрез проповедь, я кое-чего успел достигнуть. Борюсь против грехов с нарушением седьмой заповеди. Тут самые невозможные разновидности!..
Потом здесь развито самое разнообразное употребление табака: курят, нюхают, кладут в зубы и на зубы и в нос – и мужчины, и женщины, и дети с 8 лет!
Теперь послушались: бросают это удовольствие.
22 октября я совершал крестный ход в селение Кушку с тем Казанским образом Божией Матери, которым камчатскую миссию благословил архиепископ Димитрий. Но праздник вышел не очень праздничный: на голодный желудок плохо праздновать. Я уже писал, что весь Гижинский округ постигло великое бедствие: наводнение уничтожило у инородцев всю рыбу и корм для собак, даже одежду. Я уже писал о вопиющем голоде. И хоть бы нашелся добрый человек помочь горю, хоть бы одеть чем-нибудь этих несчастных! А то приезжаю в юрту, – вся семья буквально голая и все плачут… И я плачу, но от этого никому не легче. Ведь 48 градусов морозу, а тунгусы голыми сидят в юртах, а юрта – это страшная, темная яма. Это просто ад какой-то, только холодный. … Вход в нее следующий: сверху дыра в аршин величиною и в нее продето бревно, вертикально упирающееся в земляной пол юрты. Вокруг бревна на полу разложен костер. И вот кому угодно попасть в юрту, должен сесть верхом на это бревно и спуститься вниз… Удобство маленькое.
Греться можно только у костра; земля – это стены юрты, лед и вовсе промерзлая масса!
Если камчадалам не будет оказана основательная помощь, Камчатка запустеет запустением вечным, – пока японцы ею не завладеют. Туземцы же так ослаблены голодом и болезнями, что мрут, как мухи.
Напишите где-нибудь о несчастных камчадалах: неужели вопли и стоны голодных и холодных не услышит ни одна душа христианская?
Лично я чувствую себя скверно в отношении здоровья. Во время одной поездки я попал в страшный снежный буран. Отсиживаясь три дня в сугробе, и я простудил себе голову. Теперь в голове страшные боли – до сумасшествия. Сначала совсем даже оглох, теперь одно ухо слышит уже. И за то, слава Богу. Потом ноги стали отекать, появились какие-то синие пятна. Не знаю, что дальше будет; не посинеть бы вовсе. Но какие здесь ужасные бураны! На один шаг ровно ничего не видно! И эта снежная стена сразу точно придавливает людей. Меня в один миг забросало с ног до головы снегом. Только и успевал руками отгребать сугроб над головою. И сидели впроголодь три дня под снегом вместе с собаками, которые тоже соблюдали строгую диету.
Отдыхаю только за богослужением. Служба у нас хорошая, и длинная и частая, – я часто читаю акафисты, которые всем нравятся.
Несчастие мое: мои сотрудники! Все расстраивают… церковь же моя освящена епископом Иннокентием, впоследствии митрополитом, – в 1844 году.
На высокой горе, называемой «Бабушка», митрополит Иннокентий собственноручно водрузил крест. Это – наша святыня. Вспомните меня на Святой Пасхе и пожалейте: и красного яйца у меня нынче не будет, – не как у всех православных христиан!
Немного вернусь к нашему наводнению. Здесь размыло много могил, и все покойники оказались нетленными, – как замерзли поверх земли, так на веки и остались ледяными глыбами…
Не хотел бы я такого нетления. Хоть бы умереть-то в своей России – без камчатского нетления.
Простите. Помолитесь и за меня.
Это письмо пишу и отправляю совершенно неожиданно. Из Гижиги обычная почта ушла 20-го января, а 26-го прибыл нарочный из Петропавловска».
Мне неизвестна дальнейшая судьба миссионера Нестора. Но, скорее всего, она мало отличается от жизни многих православных миссионеров, служивших в Сибири, взять хотя бы для примера Обдорскую миссию.
Но вот наступил 1917 год – год коренного перелома всей жизни России. Естественно, революционные вихри прошлись и по журналу «Православный Благовестник». Естественно денег на издание стало катастрофически не хватать. Пришлось печатать рекламу. Но редакция постаралась сохранить лицо, первым, и единственным рекламируемым товаром стали пасхальные яйца.