В Ханты-Мансийске не так много людей, которых можно назвать общественниками в самом прямом смысле этого слова. Тех, которым «больше всех надо» не по работе и не для бизнеса, а просто так, из желания менять мир к лучшему. Но такие люди есть – например, Иван Меньшенин, программист, блогер, общественный деятель. Почему в свое время не «свалил», какую работу считает идеальной, зачем участвует в международных акциях, что за Хогвартс он мечтает создать в России и какой проект реализует уже сейчас – все это наш гость рассказывает в интервью «Уральскому меридиану».
– Иван, вы проводили Неделю информатики в Ханты-Мансийске – что это за мероприятие и зачем проводится?
– Это международная акция, которая иначе называется «Час кода» – Неделя компьютерных наук. Ее цель – привлечение к программированию людей, в первую очередь детей. В течение недели по вечерам любой мог прийти на Энгельса, 28 и попробовать себя в азах программирования c помощью международного сайта этой акции (он, кстати, работает круглогодично и круглосуточно, на пятидесяти языках). Алгоритмика в этом проекте дается на простом, визуальном уровне, как игра (моей маме – шестьдесят лет, и она тоже опробовала, написала собственный код). Игровому человечку надо пройти некий путь в знакомых вселенных – «Майнкрафт», «Ледниковый период» – пробежать, сказать.
Акция проходила в декабре, причем сначала откладывалась из-за памятной всем трагедии, когда дети из Нефтеюганска разбились под Ханты-Мансийском на автобусе. Да и потом проведение было затруднено из-за холодов – на улице было тридцать-сорок градусов мороза. Тем не менее, более двадцати человек поучаствовало, для первого раза и для Ханты-Мансийска это неплохо. И представьте, до сих пор некоторые участники приходят позаниматься, и я им помогаю.
Жаль, что проводить мероприятие пришлось в неидеальных условиях: в приемной партии «Яблоко», где я работаю, предоставили помещение, но аппаратуру пришлось собирать с миру по нитке. У нас немало учреждений с компьютерными классами, но в акции почему-то не участвуют. Да и в целом по России присоединилось лишь несколько городов, при том, что во всем мире «Час кода» прошел в 120 тыс. населенных пунктов. В Югре, помимо нас, поучаствовала лишь еще одна школа из Нижневартовска.
– 120 тысяч – это гораздо больше, чем в Тотальном диктанте по русскому языку, там было 300 городов. Почему же у нас про Неделю программирования мало кто знает, не берут ее на вооружение? Боятся «тлетворного влияния» Запада?
– Не знаю, может, и боятся. Но нельзя одновременно бояться чужого влияния и хотеть, чтобы все работало. Не знаю, зачем власти и Роскомнадзор так стараются воевать с интернетом, закрыться от цивилизации, которая так долго к нам шла. Те, против кого эти рогатки направлены, умеют их обойти, в два-три клика мышкой открыть любой сайт. Власть боится интернета, не знает, как с ним работать, поэтому ведет себя не совсем адекватно, на мой взгляд.
Во многих других странах «Час кода» и прочие подобные акции очень широко поддерживается, вплоть до прямых призывов из уст президента. Барак Обама в выступлении говорил: учитесь программировать! У них не хватает IT-специалистов. Хотя половина наших туда уже утекла, а все равно не хватает. Я общаюсь с коллегами из США, Индии, Китая и знаю: мы там очень ценимся, потому что одна из главных черт русского программиста – то, что он с детства находится в среде, где необходимо искать решение проблем, с которыми он раньше не сталкивался. Государство построено так, что постоянно создает сложности людям, и выживает сильнейший. Американцы – они умные, развитые, но их мышление шаблонизировано. Допустим, поставлена новая, сложная задача. Человек из Штатов, может быть, скажет – ее выполнить невозможно. Китаец возьмется попробовать, будет сидеть несколько суток без сна и отдыха, и в конце концов решит. Индус решит сложнее, чем китаец. А русский сделает это быстрее всех, причем элегантно, в две-три строчки кода. Наши – специалисты в нестандартных решениях нестандартных проблем.
– Почему же тогда многие государственные сайты славятся «глючностью» и неудобством?
– Потому что их делают не те, кто умеет, а те, кто надо. И эти работы стоят безумных денег – когда читаю в тендерах стоимость того или иного ресурса, не понимаю, откуда цены и куда эти деньги идут. Объективно сайт стоит 100 тыс. рублей, а указывают 10 миллионов.
– Может, как в том анекдоте – «мне двадцать, вам двадцать, а за десять пусть немец летает»?
– Типа того: получив тендер, нанимают субподрядчиков подешевле, те – еще более дешевых, в бывших соцреспубликах… Украинцы, кстати, не менее развиты в плане программмирования, чем русские, но оплачиваются еще дешевле. Они сейчас сконцентрировались на этом: западные компании открывают там филиалы, группы разработки. Посмотрите на «Head Hunter», откуда соискатели (интернет-биржа труда – прим. авт.): Днепропетровск, Киев и т.д.
Для западных компаний мы дешевы, так как живем в рублевой зоне, а качество работы зачастую достойное. Если какой-нибудь Джон требует десять тыс. долларов в месяц, то Вася – две и будет счастлив. Мы можем экспортировать результаты интеллектуального труда, специализироваться на этом. Это реально возможно, у нас сильная математическая школа. И еще живы преподаватели, которые не сдавали ЕГЭ (я работал репетитором и знаю, что в ЕГЭ по информатике довольно мало информатики как таковой – там в основном зубрежка). Моя учительница по математике в ханты-мансийской школе номер три Галина Илларионовна Чехунина, которая меня и многих других отлично подготовила к поступлению (я без проблем сдал экзамены в Санкт-Петербургский госуниверситет путей сообщения) на моем выпуске говорила, что планирует проработать еще год. Прошло семнадцать лет, она все еще работает, не может оставить учеников.
Югорский физико-математический лицей – очень крутое учебное заведение. После вуза я пять лет проработал в Югорском научно-исследовательском институте информационных технологий, а эта школа – под одной крышей с научным учреждением. Ребята в ней – умные дети с незашоренными мозгами, открытые, им все интересно, постоянно выигрывают в городских чемпионатах «Что? Где? Когда?». Туда поступают школьники со всего округа, так что не знаю, сколько в их высоком уровне заслуги лицея, а сколько – самих ребят и их прежних учителей и родителей. Но это прекрасная база, там можно было бы реализовать сильные IT-проекты.
Молодежь – это наше будущее, и вкладываться надо именно в это, чтобы ребята были конкурентоспособны на мировом уровне. Моя мечта – что-то вроде Хогвартса для юных математиков и айтишников. Пока делаю, что могу – приобщаю детей к программированию. На «Час кода» приходил мальчик из гимназии, четвероклассник. Сразу было видно, что очень способный. Таких детей надо вовремя пихнуть в нужном направлении, как это случилось со мной.
– И кто же вас так «пихнул»?
– Подтолкнул меня знакомый из Германии, сотрудник ООН, спасибо ему за это. У него – биржа интеллектуальных проектов, а я писал для нее торгующих роботов-помощников трейдеров в период обучения в Питере. Тогда, в 2003 году, автоматизация биржевой торговли не была так распространена, как сейчас. Я, будучи студентом, набирался опыта, это была неоплачиваемая работа, мне было это просто интересно – IT-проекты. Мой знакомый подсказывал мне что-то, помогал советами. Вуз меня научил учиться, остальному я научился сам. Тогда-то я и понял, чего хочу в жизни.
– Неужели менять мир?
– Знаете, именно так. На самом деле деньги, власть – они не имеют значения. У меня бывало и много денег, и полное безденежье. Я хочу способствовать тому, чтобы люди становились добрее, умнее. Единственное, за что стоит бороться, – это развитие. Не хочется, чтобы наша страна становились для всего мира чем-то вроде ИГИЛа (запрещенной в России организации – прим. ред.) – религиозным, фундаменталистским квазигосударственным образованием, чтобы мы сидели в Сибири, качали нефть и знать не знали, что за пределами. А там летают на машинах, печатают на 3d-принтерах человеческие зубы для имплантации и целые дома.
Из моего потока в студенчестве вернулись на родину лишь двое – я и еще один, остальные – в столицах, за границей. Если знания позволяют, прагматичные люди едут за рубеж. Я вернулся, потому что люблю свой город и хочу, чтобы он развивался. Даже если Россия станет дремучим и отсталым краем, буду стараться, чтобы Ханты остались неким оазисом благополучия, прогресса. Возможности уехать есть, но я уверен: не надо ехать туда, где до тебя кто-то уже сделал хорошо, – надо улучшать то место, где живешь.
– Сейчас есть Сколково, Иннополис, которые заявляются как отечественные флагманы высоких технологий, – там ведь пока еще не все хорошо, может, там поработать?
– Да, меня звали туда. Но не привлекает. Не знаю почему, но что бы государство ни пыталось делать – получается одно и то же. В России желание создать кремниевую долину – это что-то вроде карго-культа: создадим красивое здание, накупим компьютеров, сделаем инфраструктуру, наберем людей, и они как бабахнут – и весь мир будет завоеван. Нет, все развивается постепенно. Нельзя решить, что с завтрашнего дня мы выигрываем все олимпиады. Они выигрываются, но силами вузов, талантливых ребят.
Развитие может обеспечить частный капитал, по-настоящему заинтересованный в результате. Когда в Югре было много денег от продажи нефти и реализовались суперпроекты – могли хоть Илона Маска позвать, чтобы здесь что-то строить. Локомотивам современного мира – таким, как Маск, Сергей Брин (Гугл), Павел Дуров (Вконтакте), – им достаточно создать условия. И потом не лезьте, они сами сделают вам лучше, чем у прочих. Но государство так не хочет, ему надо все регулировать, чтобы все по указке. Свободный мир так не работает, технологии не развиваются без свободы. Западное общество потому более развито, что оно так не зарегулировано, как наше. Может, когда-нибудь и у нас это случится, и мы будем развиваться уж никак не медленее современного Китая. У нас страна с огромным потенциалом, есть откуда стартовать, и ресурсы, и люди. Но сегодня нет единодушного движения к прогрессу власти и народа. Ладно, пусть они там рулят. Разобьют машину – поднимем, починим и поедем дальше.
– Сами во власть не хотите?
– Слышал много таких вопросов, предложений пойти в депутаты, но нет. А вот помочь, повзаимодействовать – это с удовольствием. Идей много, в том числе и с применением высоких технологий: например, как упростить сбор данных о городских проблемах. Сейчас на официальном сайте городской администрации есть интерактивная карта, но современные ресурсы позволяют сделать такие сигналы еще более простыми и доступными. Даже приложения не надо: буквально в соцсети сфоткал проблемный участок, отправил по назначению и дальше пошел, а городские службы вскорости приехали и все исправили. Думаю, все должно работать именно так.
Подвижки есть: я вижу, что после мартовских акций протеста власти стали с общественниками вести себя по-другому: «давайте общаться, приходите к нам, оставьте телефон, мы позвоним». Консультируются гораздо чаще. Довольно резкая перемена – видимо, новые указания спустили – наводить коннект с общественностью. Но он уже во многом потерян.
– Вы сказали, что технологии не развиваются без свободы – поясните почему.
– У меня на компьютере нет ни одной взломанной программы – только свободное программное обеспечение. Откуда оно берется? Его делают люди бесплатно, на энтузиазме. А главное условие – никаких авторских прав, это ПО можно потом дорабатывать, изменять, но нельзя присваивать и продавать. Один из примеров – Википедия, которую создают тысячи людей.
– Сегодня многие ищут способы, как заставить людей делать что-то бесплатно. Упирают, к примеру, на патриотизм.
– Есть фраза, которую приписывают Салтыкову-Щедрину (безосновательно – прим. авт.): «говорят о патриотизме – значит, проворовались». На самом деле это просто свобода, к которой у людей есть естественное стремление. Свободное ПО дает новый уровень свободы и стимулирует к новому творчеству, деятельности. Недавно стало известно, что компания «Майкрософт» заблокировала в своем браузере возможность поиска через другие поисковые системы – искать теперь можно только через собственную. Их, безусловно, накажут, ведь европейские антимонополисты очень сильны. Скорее всего, придется в этом продукте что-то изменять или делать отдельный – для стран ЕС. Не всем нравится, когда им указывают.
– Насколько идеи свободы близки жителям Ханты-Мансийска?
– Я предприниматель, реализую IT-проекты, и это очень удобно, т.к. данные – в облаке, я могу работать из любой точки. Я не в системе, могу говорить, что думаю, не боюсь кого-то обидеть. Мне тоже непрозрачно намекали, чтобы придержал язык. Но как, если «король-то голый»? Но таких, как я – меньшинство. Ханты-Мансийск – город достаточно консервативный, потому что большая часть населения работает в бюджете. А такие люди не настроены менять что-то в системе, которая их кормит.
Но подрастающее поколение позволяет надеяться на прогресс. Они другие. Ведь посмотрите, чем их сегодня только не пичкают – и идеология, и патриотизм, а ничто не берет. Потому что они в другой медиасреде, телевизор не смотрят, у них к пропаганде иммунитет.
– В интернете ведь тоже есть пропаганда…
– Да, и иммунитет от нее, способность любую информацию оценивать непредвзято, есть не у всех. Даже удивительно, порой видишь человека: он вроде и телик не смотрит, но тоже уверен, как большинство, в мировом антироссийском заговоре, что всем странам только и надо, что нам нагадить, захватить нас, во всех неприятностях винят «вашингтонский обком». Эти идеи очень распространены, к сожалению. При этом я не говорю, что Америка – наш лучший друг, она такая же тоталитарная, как и Россия. Просто конкуренция – это обычное явление в международных отношениях, и не надо все так драматизировать.
Ханты-Мансийск – относительно благополучен. А по большей части люди в этой стране несчастливы. Я в 2011 году совершил путешествие на автомобиле, и когда проехал дальше Тюмени – началась Россия. Насмотрелся на кошмарные дороги, на разваленные дома, на несчастных бабушек, торгующих на обочинах чем попало. Хочется, чтобы было лучше. И думаю, что наш вариант – не стабильность и не революция, а эволюционный путь развития. Надо что-то делать.
– Ваше участие в заседаниях городского архитектурного совета – это способ?
– Да, хотя я надеялся, что он будет давать большую отдачу. Это совещательный орган, а решает все администрация, мы только мнением можем поделиться. Обсуждали очень интересные проекты, но не помню, чтобы эти идеи воплощались. А из реального – например, можем ли разрешить такой-то компании поставить на крышу здания световой короб. Споры редки, по большей части там все очевидно. Последний раз серьезно расходились во мнении по поводу часовни – ее предлагали построить на месте расстрелов, проходивших в годы репрессий, рядом с современным концертно-театральным центром «Югра Классик». В конце концов сошлись во мнении, что если там копнешь и найдешь черепок – археологи все «закроют» и будут исследовать несколько лет. А сегодня там востребованная автопарковка, решили не трогать – люди будут недовольны.
Вообще наши краеведы – интересные люди, любящие город, это не какая-то НКО или «прикормленные» общественники, а настоящее движение. Они отстаивают сохранность старинных зданий в исторической части города, и их мысли мне нравятся. Еще стараюсь бывать на мероприятиях краудсорсингового проекта «Мы вместе» – там обсуждаются различные вопросы развития города по строительству, транспорту и т.д., а мне это небезразлично. Кроме того, у меня и моего друга появилась идея – ходить по городу с диктофоном и разговаривать с прохожими, узнавать, что их действительно волнует, чего они хотят – и обнародовать эти записи. Я готов участвовать в интересных мне проектах, которые могут способствовать развитию города.
– И в плане образования молодежи?
– Да, сейчас там же, где проходил «Час кода», – мы называем это пространство «Offline ХМ» – в конце марта началась акция «Клуб репетиторов» – я и еще несколько специалистов помогаем разбираться со сложностями школьной программы тем, у кого нет средств на оплату преподавателей. Приходили и дети, и взрослые – мы помогли, чем смогли.
Фото автора и из архива «Offline ХМ»