В музейном ресурсном центре Ноябрьска проходит до 17 привозных выставок в год. И это при том, что сотрудниками учреждения описаны далеко не все экспонаты, существующие у них, а это значит, что из своих запасников можно ещё формировать и формировать экспозиции.
До 1 декабря в нём можно познакомиться с творчеством трёх известных российских мастеров. Не все они являются представителями Ноябрьска, например, Салават Гилязетдинов – из Уфы. На одном из мероприятий ему удалось встретиться со Светланой Пташкиной – преподавательницей не иначе как «уроков вдохновения» сразу в двух ноябрьских школах. Так и зародилась дружба между двумя территориями – Республикой Башкирией и Ямало-Ненецким автономным округом.
Тема мифа объединяет в проекте «Ямал+Урал» и третьего художника – Кирилла Никифорова. Уж его-то ноябряне знают хорошо – многие городские скульптуры («Три медведя» у железнодорожного вокзала, «Ямал» с мамонтами и проч.) создавал он, к тому же своим традиционным искусством резьбы по кости известен далеко за пределами региона.
Работы Салавата восхищают не только непривычными мотивами, свойственные восточной культуре, но и методом исполнения работ – он работает в авторской технике тиснения «конгрев» на бумаге ручного отлива. Некоторые элементы на картинах выдавлены, а некоторые, наоборот, имеют сверху довольно плотные наслоения.
Сам автор просит не искать никакого тайного смысла в работах, а помнить, что он руководствуется правилом «здесь было бы хорошо разместить это». «Этим» вполне может быть конь или башкирская чаша».
В зале можно встретить всё, что угодно – вот на стене висит лист, на котором безликие взрослые – охотники старшего поколения – учат молодых управлять арканом. Вот – орнаменты и национальные рисунки, вот – в одной композиции встречается рог, бивень и дерево.
Сохранение культуры – главный вопрос, который волнует авторов и моего экскурсовода:
«Ненцы расстраиваются, что родов, которые занимались бы разведением оленей, становится мало. Да и те, кто остался, постепенно забывает народные традиции. Олень – это ведь божество и при этом он живет рядом, давая возможность всем пользоваться – кожей обшивать чум, рога использовать для резьбы, мясо – в пищу. У них стоит поучиться тому, как бережно относятся к природе – есть хозяин реки, хозяин леса, моря…».
Посмотрю направо – увижу композицию «Белорусская семья». Её попросили сделать Никифорова на заказ, но выкупать передумали, поэтому она и оказалась в музейном центре. Смотрю налево – вот всадник Салавата скачет по степям Башкирии. Иду прямо по залу – знакомлюсь с женщинами Пташкиной.
Женщина у Пташкиной имеет ряд значений, как и её атрибут – тучан. Это сумочка, которой можно доверить все свои секреты, она же – сильный оберег. Тут и женщина-мать, и хранительница очага, а тут она даёт жизнь новорожденному.
Первый месяц новорожденный у ненцев живёт вместе с мамой в отдельном чуме – чтобы завоевать доверие у мира тонкой энергии, пройти испытания у богов. Судьба у него зыбкая, ещё не построена. Похожая история и с пожилыми людьми – они располагаются ближе к выходу, так как наиболее приближены к смерти.
Как только отворачиваешь взгляд от женщин Пташкиной, натыкаешься на костяного монгола и его жену – монголию. Созданы Никифоровым они как будто бы наспех – кое-где виден необработанный материал, но на самом деле всё именно так и задумано – чтобы сохранить самобытность работы.
По кости можно узнать, что олень ел, чем болел, где обитал.
Выставка в выставке – коллекция Кирилла Викторовича старых инструментов. Под стеклом лежат старые приспособления, которыми вырезали и выпиливали прошлые поколения.
И напоследок ещё несколько работ Салавата Галязетдинова.