В своих статьях я не раз упоминала о том, что Зауралье всегда было сытым и богатым краем. Не только купцы, но и крестьяне имели большие капиталы. Например, состояние некоторых торгующих крестьян превышало в несколько раз капиталы купцов III, а иногда и II гильдий. И тем не менее крестьяне, по каким-то причинам, не вступали в купеческое сословие. Мне бы хотелось опубликовать небольшой рассказ (воспоминания) из жизни торгующего крестьянина из Куртамыша (ныне Курганская область), а затем купца II гильдии Кузьмы Александровича Югова, в котором некоторым образом объясняется, почему он стал купцом, хотя и не очень этого желал. А также о произволе чиновников царской России. Но вначале хотелось бы упомянуть о том, что между молодым крестьянином Юговым и Земским начальником Петром Владимировичем Лаврентьевым произошел небольшой конфликт, который из-за мстительности и злоупотребления служебным положением Земского начальника разросся до огромных размеров. И, конечно, в таких делах фигурировали немалые деньги. Начались всякого рода проверки Югова, как волостного писаря, ревизии, которые отнимали очень много времени и сил. Не найдя причин законного характера к увольнению Югова, в его адрес начались придирки по любому поводу. Однако юридически грамотный крестьянин легко отражал все нападки местного «начальства».
«Земский начальник превратился в строгого ревизора. Два дня и два вечера производил он свою тщательную ревизию, но никаких недочетов, и тем более злоупотреблений, не нашел. Приблизительно через месяц приезжает в волость некий тип с предписанием от Земского провести тщательную ревизию. Последствия этой ревизии выявились в том, что в Каминскую приехал судебный следователь Чиков с Постановлением о предании меня суду за злоупотребление по службе. Однако, все обвинения мною были опровергнуты, и следователь выписал постановление о прекращении дела. Можно себе представить раздражение Лаврентьева?! Но он продолжает на меня нападение.
На паре лошадей едет волостной старшина Махов. Я стоял у своей лавки, далеко от дороги и укладывал товар в телегу, готовясь на ярмарку в Куртамыш. Бежит сторож с приказанием старшины: сейчас же идти в волость. Прихожу, старшина спрашивает:
-Ты видел, как я проехал?
– Видел.
– Если видел, то почему не поклонился?
– Разве это обязательно? Шапки снимают только перед каретой Архиерея, когда видят его.
– Писарь пиши постановление об аресте на двое суток Югова за неуважение начальства. Написал? Подпишитесь Югов.
Беру перо и раскатываю его на все корки: что он так быстро ехал, что за дальностью расстояния и клубами пыли я сначала не мог узнать, а только, когда он проехал, то я догадался, что это проехал старшина, т.е. «начальник», как именует он себя. Прошу дать копию с постановления.
– Когда отсидишь, тогда получишь.
– Я отвечаю, что еду на ярмарку, и если Вы меня арестуете, то сорвете мою торговлю. Затем, к Вашему сведению, сообщаю, что Ваше постановление Крестьянское присутствие отменит, как незаконное, и тогда я Вас привлеку к уголовной ответственности за неправильное лишение свободы и предъявлю иск об убытках, причиненных моей торговле задержкой меня под арестом, так как я лишаюсь поездки на ярмарку.
Старшина просит прочитать, что написал Югов. Оба с писарем уходят в архив. Возвратившись, старшина объявляет:
– Ну, когда ты не узнал сначала меня, то я тебя за это прощаю.
– Тогда Вы напишите, что Вы это постановление считаете недействительным, и его отменяете.
Проверив, что написал писарь и подписал старшина, я сажусь на скамью, вместе с ямщиком и крестьянином Иваном Постоваловым. И слышу снова оклик старшины:
– Вот ты теперь и попал снова – зачем сел в присутственном месте? Писарь! Пиши новое постановление – На двое суток!
Тот поморщился и начал писать. Подписывая новое постановление, делаю замечание, что когда я имел объяснение по поводу первого постановления, то перед старшиною из уважения к его должности все время стоял, сел, когда весь инцидент уже был исчерпан. Сидят даже в государственных судах и учреждениях, когда допрос обвиняемых бывает окончен. Со мною сидели: ямщик и крестьянин Постовалов, но к ним старшина почему-то не предъявляет этих требований. Это я повторил все вслух, и мои собеседники живо удрали из волости.
Из окна своей комнаты вижу: сторож ведет ямщика и крестьянина Постовалова, и их старшина арестовал, за то, что они сидели в присутственном месте. Спустя некоторое время меня зовет к себе старшина и говорит:
– Ты прости меня, Кузьма Александрович, ведь я не по своей воле все это давеча, а по приказанию Земского начальника. Он приказал, как я приеду в волость, то сразу арестовать тебя, придравшись к чему-нибудь.
– Ну, так что Вы намерены делать теперь со мною?
– Я похерил все это и выпустил арестованных ямщика и Постовалова.
Чтобы убедиться, я зашел в волость, оказалось, что Постановление отменено, «похерено», как сказал старшина. Переживши эти неприятности, я скрутился со своими товарами и уехал на ярмарку, но не видя конца подобным инцидентам, я выбрал в Куртамыше купеческие права на свое имя. Это меня гарантировало от подобных наскоков разного «начальства». Вот такая история.