В события 1905–1907 годов были втянуты не только взрослые жители Кургана, но учащиеся, и, как ни странно, священнослужители.
17 августа 1905 года на Педагогическом Совете Курганской женской гимназии было зачитано распоряжение Министра Народного Просвещения о запрещении учителям участвовать в обществах, не разрешенных Правительством. Несмотря на это распоряжение, революционно настроенные педагоги не только участвовали в этих обществах, но и, каждый по – своему, воздействовали на мировоззрение учащихся.
18 октября 1905 года забастовали учащиеся Курганского мужского уездного училища, были отменены все занятия.
19 октября, сформированная на железной дороге толпа забастовщиков двинулась по направлению от вокзала к центру города, неся красные флаги, в этой толпе шли учащиеся мужской и женской гимназий со своими преподавателями.
20 октября состоялась сходка гимназисток в здании Александровской женской гимназии, в которой участвовали 30 учениц, была подготовлена петиция из 16 пунктов и подана в Попечительный Совет гимназии. В этот же день помощник Курганского уездного исправника М.В. Иконников телеграфировал Тобольскому губернатору: «Сейчас забастовали ученики городского училища. Гимназистки готовят петицию».
Из Протокола экстренного заседания Педагогического Совета Александровской женской гимназии: «Забастовки отразились на внутренней жизни гимназии. Получено сообщение, что на собрании рабочих решено с 18 октября закрыть занятия во всех учебных заведениях Кургана». Гимназистки были настроены очень решительно: «Если Педагогический Совет петиции не рассмотрит, то мы приведем сюда наших защитников. Они вас уже заставят!» Такой порядок действий показал Совету, что исходным пунктом всех их действий нужно считать поддержку со стороны людей, которым нисколько не дороги ни интересы учениц, ни интересы гимназии. Ввиду этого, педсовет решил в дальнейшем в сношения с ученицами не вступать и немедленно пригласить на экстренное заседание Попечительный Совет гимназии».
Но самое напряженное положение складывалось в Курганском железнодорожном училище. Из рапорта Инспектора Народных училищ А.П. Нечай: «В 1905–1906 учебных годах Курганское двухклассное железнодорожное училище группой революционеров – учащихся во главе которых стоял бывший заведующий училищем Александр Забелин, было так деморализовано, что дети в классах расклеивали прокламации, пели, даже в моем присутствии, революционные песни, били окна, выкрикивали по адресу Государя и Правительства всевозможные ругательства, бросали камни в Инспектора народных училищ и прочее и прочее. Мной пришлось употребить громаднейшее усилие, чтобы удалить из этой школы революционное ядро. Тогда был избран заведующим железнодорожным училищем педагог Петр Николаевич Кроткин. Трудна была его работа. Нужно было, прежде всего, умиротворить школу, в противном случае, в ней нельзя было проводить классные занятия. Между тем, учащиеся встречали его криками: «Долой, черносотенца!» И делали в классах всевозможные безобразия. Несмотря на это, он в самое непродолжительное время сумел успокоить учащихся, так, что все учителя могли вести обычные занятия, а в минувшем 1907 – м году так умело поведено вверенное ему дело, что названное училище стало не узнать. Дети встречали Инспектора народных училищ не руганью и бросанием в него камнями, а самым почтительным приветствием, и по словам учащихся, они с удовольствием ожидали моего прихода. Во время моих четырех ревизий, они охотно отвечали на мои вопросы, и мне было приятно наблюдать у них постепенное улучшение учебно – воспитательного дела. Я уверен, что будь у Петра Кроткина такие же честные, трудоспособные и преданные школе, как и он сам сослужители, то Курганское двухклассное железнодорожное училище через некоторое время поставило бы свое учебно-воспитательное дело на должную высоту. Но, к великому сожалению, в это училище назначили учителем, окончившего Рязанскую духовную семинарию – Павла Розанова – человека вполне развитого, но усвоившего себе левые политические взгляды. Розанов стал высокомерно относиться к Петру Кроткину, как к человеку недоразвившемуся и отсталому по своим политическим взглядам».
25 февраля 1906 года на улице Троицкой в Кургане были задержаны две неизвестные личности, оказавшиеся учениками технических классов при железнодорожной станции Курган, которые разбрасывали прокламации с заголовками: «К солдатам!»
Подобные вещи творились не только в светских учебных заведениях, но и в церковно – приходских школах.
1 июля 1907 года в церковно – приходской школе Могилевской волости приставом 2-го стана был обнаружен, изорванный в клочки, висевший на стене в классной комнате портрет Государя Императора Николая II. Части клочков портрета валялись на полу школы, при чем, было разбито стекло в киоте иконы Смоленской Божьей Матери.
Свое недовольство политикой правительства высказывали и некоторые священнослужители.
Из донесения пристава 2-го стана Курганского уезда Л. Токарева: «Сего числа я узнал на станции Лебяжьевской Сибирской железной дороги, что 29 августа сего года, во время обедни на церковный праздник в селе Лебяжьем вверенного мне стана, священник сказанного села отец Иоанн Егоров сказал во всеуслышание всего народа, находящегося в церкви проповедь революционного содержания, а именно в следующих словах, предварительно перекрестившись: «Православные христиане! Два года у нас была война, как будто бы из 3-х кораблей, которые у нас разбили японцы, а на самом деле совсем другое… Война эта нужна была нашим грабителям, кровопийцам – генералам, которые носят светлые пуговицы и погоны, а между прочим, наши братья и дети проливали на этой войне кровь рекой. В октябре прошлого года, Государь дал нам свободу и издал Манифест, который написали Министры, а Государь подписал, но не ведал, что подписал. Затем была собрана Государственная Дума, куда были посланы защитники от народа, но Думу эту распустили и выборные от народа уехали заграницу и пишут в газетах, чтобы народ не давал солдат и не платил податей. В это время в церкви присутствовало много крестьян Лебяжьевской волости».
Расследование по данному делу проводил Епископ Тобольский и Сибирский Антоний, который не усмотрел в проповеди священника Иоанна Егорова, произнесенной им с церковной кафедры в Лебяжьевской церкви революционного содержания, а потому по протокольному определению от ответственности был освобожден.
Из показаний помощника начальника станции Лебяжье: «В августе месяце я был у Лебяжьевского дьякона Николая Марсова, который при мне давал сыну бывшего Лебяжьевского псаломщика семинаристу Петру Пономареву печатную прокламацию, в которой говорилось, чтобы не платить податей и не давать солдат и просил семинариста прибить прокламацию на ворота, от чего последний отказался».
В марте 1906 года начальник Курганского отделения жандармского полицейского Управления писал Тобольскому начальству о сомнительной благонадежности псаломщика церкви села Макушинского Константина Павлова. И таких случаев было не так уж мало. Ситуация накалялась все сильнее… Продолжение следует.
Использовано изображение картины Кустодиева Б.М. «Большевик», 1920