В детстве это имя преследовало меня. Я видела его практически на каждой программке балетного спектакля, будь то постановка родного Екатеринбургского, Пермского или Мариинского театров. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: русский классический балет неразрывно связан с фигурой Мариуса Петипа. Уважение к бородатому дядечке – именно такой образ Мариуса Ивановича зачастую печатали в изданиях – зародилось автоматически. Оно появилось до того, как я соизволила ознакомиться с биографией балетмейстера и длинным списком его постановок. «Кругом сплошной Петипа. Даже в балетном мире свои монополисты», – думала я. Конечно, вклад проворного француза в развитие русской балетной школы переоценить невозможно. Это ясно любому, кто хоть немного знает историю классического танца. Постановщик работал без устали, рьяно, с огромным желанием. Работал так, что, буквально, застолбил себе место в числе великих мастеров! И в этом году все мы – балетоманы, артисты, критики, постановщики – празднуем 200-летие со дня рождения Мариуса Ивановича. Все официально, «добро» на проведение мероприятий дали «сверху». Еще в 2015 году президент подписал указ №254, в котором так и говорится: «Учитывая большое значение творчества Петипа для отечественной и мировой культуры…» и далее по тексту.
Так в чем же главные заслуги постановщика и педагога, почему его имя стоит особняком?
Мариус Петипа – уроженец Франции. Он родился в 1818 году в семье артиста балета, балетмейстера Жана-Антуана Петипа и драматической актрисы Викторины Морель-Грассо. Старшему брату Мариуса – Люсьену – было суждено стать известным танцовщиком, а наш герой о сногсшибательной карьере балетного артиста только мечтал. И все же, руки он не опускал. Вот что пишет критик Юлия Яковлева о жизни Петипа во Франции:
«В Париже Петипа-младший подготовился. Отслеживал все новинки Опера (Гранд-Опера— государственный оперный театр, центр театральной культуры Франции, прим. авт.). Там было на что посмотреть. Мариус забирался на ярус, чтобы лучше видеть группы кордебалета целиком. Рядом лежали ноты, лежала тетрадь. Петипа-младший вслепую строчил карандашом и там, и там. Отмечал содержание пантомимных сцен, зарисовывал геометрию танцевальных групп и соло, запоминал детали. Вот эти записи (а не теплые кашне, как он потом напишет в мемуарах) и стали его главным багажом, когда Мариус приехал в Петербург».
В Россию он пожаловал в 1847 году в поисках, конечно же, лучшей жизни. Что его там ждало? Характерные танцы, мимические роли и продолжение основательной подготовки, которая была начата еще отцом будущего балетмейстера. Во время недавнего public-talk, посвященного фигуре Мариуса Петипа, критик музыкального театра, музыковед Лариса Барыкина отметила:
«Сейчас имеется четкое разделение: есть строго танцовщики и строго хореографы. Раньше такого не было. Папаша Антуан все продумал наперед и учил сына правильно. Хореографы получали очень хорошее музыкальное образование. Мариус Петипа учился вместе с Анри́ Вьётаном – в будущем известным скрипачом, виртуозом и композитором. Играть на скрипке во время урока – это не картинка из балета «Консерватория», а реальность того времени. У Петипа все «усугублялось» еще и тем, что его мама была драматической актрисой. Он и сам стал неплохим мимом. Вообще, круг культурных интересов Мариуса Петипа был широк и поэтому, когда настал момент, он был готов к действиям. Главное – быть готовым!»
Безусловно, это так. Но поначалу Петипа занял выжидательную позицию, а ничего другого и не оставалось. В Петербурге он жил в тени уже знаменитого хореографа Жюля Перро, который ставил балеты для всех звездных танцовщиц того времени. А в 1859 году Мариусу Ивановичу пришлось пропустить вперед и другого «мага танца» – графа Артура Сен-Леона. Лишь только в 1870 году, после 23 лет ожидания, Петипа стал главным балетмейстером Императорских театров. Все это время он без дела не сидел. Ставил свои балеты, смотрел на работы коллег и учился на чужом опыте. Мариус «мотал на ус» и, как выяснилось, не зря.
«Петипа начал с «Пахиты», а всего поставил около 60 балетов. Обратите внимание на цифру! Из них лишь десяток знают все, а остальное кануло в лету, – сказала Лариса Барыкина. – Между понятиями хореограф и балетмейстер, конечно, есть разница. И Петипа больше балетмейстер. Но во все спектакли, которые «переставлял», он вносил нечто новое. «Жизель» стала классикой только тогда, когда там появился белый акт – акт виллис, что переводит сюжет из бытового нарратива в иную плоскость. При этом Мариус Иванович не был человеком, который мог сказать: «Я творю, я сочиняю… Сегодня у меня нет вдохновения…». Он всегда приходил готовым. Если посмотреть на записи постановщика, почитать описание того, как он делал свои спектакли, то возникает совершенно фантастическая картина. Насколько все было просчитано, вовремя сделано. Его балетный мир подобен мастерской, где была важна работа, точность, исполнительность и профессия. И как человек, совершенно «от мира сего», артистичный, прагматичный, о деньгах не забывающий, сумел придумать то, что называют «белым балетом»? В итоге он оказался главным художником и это – вещь парадоксальная».
Можем ли мы сегодня приблизиться к творчеству постановщика? Отчасти. Можем прийти и посмотреть спектакль в Екатеринбургском театре оперы и балета. И пусть новенькая «Пахита» – не реконструкция постановки Петипа, но его хореография там присутствует. А о том, что связывает Мариуса Ивановича с композиторами, стилистами и нашим городом вы узнаете в следующем материале.